Девушку явно бил озноб, но она старательно пыталась это скрыть.
— Люди напуганы. Но если им приказать — пойдут.
— Так в чем дело?
— Я не позволю им вступить в лес, — спокойно произнес Мешко.
— Батюшка, разрешите… — вступил было в разговор Санко.
— Ступай с миром, сынок, — сказал волхв.
Парнишка тут же сник и поплелся прочь.
— Дорогу покажу я, — добавил ему в спину Мешко. — На мне лежит ответственность за этих людей. Негоже перекладывать ее на других. Сам недосмотрел — самому теперь из горшка хлебать.
— Далеко идти? — спросил Сборщик.
— Недалече. Скоро обернемся.
Лишь в дороге Сергей почувствовал, что начал отогреваться. Теперь, на солнце, при хорошем освещении, можно рассмотреть находку, выуженную из руки мертвого Сборщика. Сергей раскрыл ладонь, все это время плотно сжатую.
— Отец Мешко, как, по-вашему, кому это принадлежит?
Волхв обернулся, с интересом посмотрел на кусок кости: коричневатого цвета, с отчетливыми, почти черными разводами. Определенно — зуб. И даже видны остатки не то корня, не то мяса — темно-красного цвета, со все теми же черными разводами.
— Похоже на клык… — задумчиво проговорил Мешко.
— Только гнилой, — добавила Дарина.
Вдруг поверхность коричневой кости вспучилась, пошла пузырями. Сергей инстинктивно дернул ладонью. Зуб упал в траву. Вверх тут же поднялась струйка удушливого дыма. Пузыри зашипели, но уже через мгновение опали густой, склизкой массой черного цвета.
— Что ты сделал? — спросил Сборщик.
Сергей перевел взгляд на него, затем, щурясь, посмотрел на солнце.
— Они здесь, — проговорил так глухо, что не узнал собственного голоса. — И они поднимают солдат.
В памяти тревожным набатом звучали слова Здебора Вятича: «Тело повторно убитого тобой мертвеца распалось под первыми лучами солнца». С зубом произошло то же самое. Исчез, как только на него упали солнечные лучи.
— Нам лучше успеть вернуться дотемна, — сказал Сергей.
— Чувствую себя лишним, но кто — они? — спросил Мешко.
— Те, с кем не стоит встречаться, — немного резко ответил Сборщик. — Поторопимся. Ты уверен? — повернулся к Сергею.
— Очень хочется сомневаться, но пока не могу, — усмехнулся тот. — Ты говорил о каком-то послании брата, которое он успел передать. Пора бы рассказать, нет?
— Нечего рассказывать. Он описал ощущения. Непосвященным их не понять. И… — он замялся. — Холод. В лесу, ближе к погосту. Сказал, что все проверит.
— Пока не стемнело, мы в безопасности, — сказал Сергей. — Ночью я туда не сунусь.
Он ожидал презрительных слов или хотя бы взглядов. Но нет. Похоже, подтверждение версии собрата Сборщика сильно озадачило.
Шаг пришлось ускорить.
Что-то неуловимо странное появилось в воздухе за несколько минут, до того как стали видны очертания погоста. Не холод, не страх. Ощущение чьего-то присутствия. Ощущение слежки. Охоты.
Сергей резко остановился.
— Вы это слышите?
— Что? — спустя несколько секунд спросила Дарина.
— Тишину.
В лесу царила гробовая тишина. Легкий ветер колыхал кроны деревьев, но и они, казалось, не издают ни звука.
— Беда не приходит одна, — сказал волхв. — С того дня, как погиб Батяшка, скотина с ума сошла. Птица сидит по углам. Коровы и козы отказывают в молоке — мучаются, бедные, а хозяек чураются. Да что скотина — дети малые не спят, как следует. Плачут.
— Глупое предложение… — сказал Сергей. — А перенести деревню в другое место нельзя?
Мешко только усмехнулся, сверкнув глазами.
Погост располагался на просторной поляне, скорее всего искусственного происхождения. Лес резко обрывался, уступая место траве по пояс, но здесь и ей не позволяли расти в полную силу, периодически скашивая. Впрочем, в последнее время заниматься косьбой было явно некому. Трава набрала силу и начала наступление на многочисленные холмики, увенчанные деревянными крестами. Ни намека на изысканность или даже попытку придать крестам ухоженный вид. Вряд ли в мире волхвов и магии христианский знак имел свое былое значение. Больше похоже на то, что кресты ставили по традиции, нежели руководствуясь какими-то религиозными соображениями.
Наступление травы остановилось примерно на середине погоста. Здесь пролегла отчетливая граница, за которой живая и насыщенная зелень сменялась пожухлой растительностью, припорошенной какой-то пылью.
— Пепел, что ли? — Дарина опустилась перед границей на корточки, присмотрелась.
— Руками не трогай! — предупредил ее Сергей.
Чем дальше от границы в сторону, противоположной той, откуда пришли путники, тем крупнее становилась «пыль». Если под ногами она имела коричневатый цвет, то уже в нескольких метрах внутри пораженной зоны — насыщенный черный, матовый. Больше того, на месте иссохшей травы к небу тянулись тончайшие нити, покрытые все тем же странным налетом. Каждая нить колышется — но словно повинуясь своим внутренним потребностям, не обращая внимания на ветер, гуляющий по погосту.
— Это и есть зараза? — спросил Сборщик, обращаясь к волхву.
— Сам я не видел, — признался тот, — Но, судя по словам мужиков, — она. Только они сказывали — из леса она выбралась, только-только могилки затронула. А тут такое.
— Ползет…
Сборщик стоял, закрыв глаза, и во что-то вслушивался.
— Ты это уже видел? — Дарина встала и подошла к Сергею.
— Не уверен…
— Или не хочешь говорить?
Сергей указал рукой на покрытые черным налетом нити.
— Вот та дрянь. Что-то подобное встретил в старом городе. Но не так много.