Ключ к искуплению - Страница 68

Сергей попытался зажать уши руками. Бесполезно. Крики и стоны звучат в голове. Их много. Очень много. Они способны свести с ума.

Нет! Пусть они замолчат!

Темнота отступила. Багровые разводы режут глаза, выжигают их изнутри. Больно. Руки сами тянутся вырвать сгустки боли из глазниц. Терпеть нельзя. С губ срывается стон. Он переплетается с другими криками, сливается с ними в безумной какофонии. Но вот разводы тают. Перед глазами комната — такая же, как и первая, но чистая, с металлическим столом в центре. Это не просто стол — отдаленно он напоминает кресло дантиста, но почти плоское. Сейчас почти плоское. Сложный механизм, наверное, способен изменять его геометрию, а несколько привязных ремней надежно удерживают на столе тело хоть взрослого человека, хоть ребенка.

Кругом кровь. Она на полу, на стенах. Сам стол блестит от влажных потеков. Почему она не сворачивается? И кругом тени — они изгибаются в немыслимых позах, корчатся, бьются в агонии. Стонут именно они. Им больно до сих пор, но они не в силах покинуть заклятой комнаты.

Заклятой?!

Да, так оно и есть. Комнату окружает какое-то поле. Барьер, через который не проникнуть. Запертые здесь, несчастные вынуждены снова и снова проходить через пытки — жизнь и смерть в вечном круговороте. В вечном кольце страданий и боли.

Голова постепенно снова обретала способность мыслить. Но пока туго. Мозг будто погрузился в густое марево гниющей плоти. Сколько человек здесь умерло? Сергей сглотнул тягучую слюну. Он знал: не все закончили дни на адском столе под инструментами жестокого палача. Некоторые умирали долго, в течение нескольких дней, сидя у покрытых кровью стен. Они не могли двигаться, не могли кричать — только тихо стонали. Но и этот звук раздражал повелителя их боли. Наказание следовало незамедлительно — новые разрезы, новые ожоги. Особенно серьезные раны он прижигал, чтобы жертва раньше времени не истекла кровью.

Перед глазами Сергея промелькнули отрывистые видения. Люди, обездвиженные и обессиленные, лежат вповалку. Некоторые умерли. Другие еще живы. А белые черви деловито ползают и по тем, и по другим. Для них здесь пиршество.

Видение длилось еще пару минут, а потом резко оборвалось, точно иссяк бушующий горный поток. Сергей стоял, вцепившись в край двери. Ноги предательски дрожали. В голове все еще звучали отголоски отчаянных стонов, во рту стоял привкус крови. Он сплюнул на пол — слюна густая, тягучая, но прозрачная.

Что это было?

В глазах защипало. Сергей провел ладонью по лицу, смахнул капли холодного пота. Тело начал бить озноб. На негнущихся ногах шагнул в комнату. Уйти теперь он просто не мог.

Светящиеся нити протянулись в темноту, рассекая ее широкими всполохами.

Ни мертвых тел, ни кровавых разводов. Комната-изолятор, комната-тупик. В центре зловеще замер металлический стол-трансформер. В начищенном до блеска металле отражаются алые блики. Под потолком висят цепи — затаившиеся перед броском змеи, вооруженные острыми ржавыми крючьями. Сергей поморщился, отгоняя остаточные видения. Вдоль голых стен проложена сточная решетка, а в сами стены встроены крепления, сквозь которые пропущены стальные тросы с наручниками. Подарочек из прошлого?

Карцер, камера предварительного заключения или дознания? И, похоже, неведомый палач из нынешнего мира облюбовал это место, вдохнул в него новую жизнь, привнеся в остатки былого тюремного снаряжения нечто свое.

Но действительно ли палач неведом? И что на все это скажет господин Вятич? Сергей решительно вышел из комнаты смерти. Что он, собственно, знает о маге Здеборе Вятиче? Адепт Золотых башен, кандидат на вхождение в Малое собрание — некое закрытое общество внутри магической братии. Вятич обнаружил какие-то дыры в ткани реальности, стал свидетелем появления желтоглазых тварей, из-за чего те начали за ним охотиться. И что — это все? Чем он занимался, чем зарабатывал на жизнь, к чему стремился? Простые вопросы оставались без ответа.

Сергей резким движением захлопнул за собой дверь. Сразу стало заметно легче. Похоже, символы на двери каким-то образом держали произошедшее в комнате под замком, не давали безумию, что свило там гнездо, распространиться вокруг, вырваться за пределы лаборатории. Очень предусмотрительно.

Сергей остановился возле стула, взглянул на стоящую на столе призму. В ее гранях мелькали алые искры. Если ко всему, что произошло в комнате за закрытой дверью, причастен господин Вятич, он навечно останется бродить в обгоревших руинах собственного поместья. Сергей с силой пнул несчастный стул, затем обрушил кулаки на столешницу. На пол что-то посыпалось, зазвенело.

Немного постоять — успокоиться. В груди клокотала ярость. Но что самое поганое — внутренний голос сверлил сознание зудящим червем: а сможешь ли ты отказаться от возвращения домой из-за убийства незнакомых тебе людей? Не все ли тебе равно, как живут люди в чужом для тебя мире? Чужом! Им нет до тебя дела. Они не знают о тебе. Оставь и ты их в покое. Не суйся! Ты не герой. Никогда им не был!

— Посмотрим, — пробурчал Сергей.

Он взял со стола призму. Поискал глазами сначала на столе, потом на полках шкафов, нашел кусок промасленной тряпки — завернул в нее найденный артефакт. Ни к чему светить его каждому встречному.

Обратно он шел, не оборачиваясь. Спину жгло от ощущения просящих взглядов. Будто какая-то неупокоенная душа все-таки выбралась из комнаты-ловушки и теперь пытается докричаться до уходящего человека. Нет никаких душ, нет никаких голосов! Все они умерли давным-давно.