Ключ к искуплению - Страница 40

Сказать, что здесь занимались сексом, — не сказать ничего. Люди сплетались целыми клубками, где не разглядишь, кто кого имеет. Мужчины и женщины, отринув стыд, со всей страстью и неистовством отдавались совокуплению. Стоны и крики сливались в невообразимую какофонию, в которую вплетались тонкие мелодичные звуки каких-то струнных. Но самих музыкантов нигде не видно. От запаха благовоний кружилась голова, становилось трудно дышать. Впрочем, Сергей не поручился бы, что в воздухе не кружится след какого-нибудь наркотика.

Сергей ощутил напряжение ниже пояса. Увидел ухмылку одного из провожатых. Мужчина средних лет, с аккуратной бородой с проседью, кивком указал на ближайшую оргию. Совсем небольшую. В ней женщина, молоденькая, вряд ли ей исполнилось больше шестнадцати, старательно удовлетворяла сразу троих мужчин.

— Нравится? — спросил бородатый.

Сергей выдавил кривую усмешку, пожал плечами.

— Если Госпожа вас не убьет, то может позволить один бесплатный сеанс. Хочешь — возьми свою подружку. Хочешь — без нее, — он обернулся к Дарине. — Тебя это тоже касается, милашка. Хороший член любой бабе поднимет настроение. А то ты совсем загрустила, смотрю.

— Благодарю. Буду иметь в виду, — лилейным голосом проговорила Дарина. Но Сергей уловил в ее словах тщательно скрываемое отвращение.

— Идемте. Госпожа ждет. Тем более это, — бородач обвел похотливым взглядом совокупляющихся людей, — только начало.

Сергей посмотрел на Дарину, но та даже не взглянула в его сторону.

Они быстрым шагом шли по коридору. Но каково же было удивление Сергея, когда первое помещение, заполненное стонами и криками, сменилось другим. Здесь царил приглушенный свет, а секции-комнатки имели уже настоящие стены, пусть и не очень толстые. Изменились и звуки. Во-первых, их стало значительно меньше. А во-вторых, откровенные стоны наслаждения уступили место крикам, больше напоминающим болезненные возгласы. Слышалось позвякивание чего-то металлического (цепей?), отрывистый свист рассекаемого воздуха, натужное поскрипывание и что-то еще, чего Сергей никак не мог определить. Тусклый свет нескольких факелов даже мельком не позволял выхватить происходящее за закрытыми дверьми, хотя в каждой из них имелось зарешеченное окошко.

Впрочем, Сергей и не старался что-то рассмотреть. Единственное, за что зацепился его взгляд, — за медленно выползающую из-под одной из дверей темную лужу. Густая жидкость, словно нехотя, просунулась под дверью, расплылась поблескивающей в свете факелов кляксой. Кровь. Много крови. Будто там, в небольшой комнате, только что перерезали горло живому человеку.

Ощущение мерзкой, липкой грязи на руках и лице, точно брызги крови попали на кожу, просочились в глаза и рот. Сергей непроизвольно сплюнул. Место ему не нравилось. Возможно, он ошибается, но вряд ли цена человеческой жизни здесь высока.

Следующее помещение встретило их гулом голосов и веселой музыкой. В большом зале стояли длинные деревянные столы и лавки, где сидели посетители Наслаждения Болью. Люди ели, выпивали, при этом вели себя довольно смирно и тихо. Никаких тебе громких выкриков, брани и тем более драк. Между столами и людьми ловко сновали полуголые официантки. На подносах дымилось мясо, пенились кружки с пивом, зазывно пахла желтокожая картошка. Под куполообразным потолком висел огромный круглый светильник с несколькими десятками больших, ярко горящих свечей. И чистота. Дощатый пол разве что не блестел.

Если бы не оставленные за спиной вместе взятые Содом и Гоморра, то этот зал вызывал бы самые благоприятные впечатления. Странно, почему не он расположился первым на дороге увеселения плоти. Или откровенный, свободный секс привлекает клиентов куда больше банальной еды и выпивки? Может быть…

На новоприбывших гостей посматривали, но не пристально.

К чему вся эта экскурсия? Неужели нет короткого служебного хода? В то, что местные хозяева или особые клиенты (а их не может не быть) будут каждый раз проходить через свалку голых тел и гудящую столовую, Сергей не верил.

Их вывели через узкую дверь, по обе стороны от которой застыли два здоровяка в набедренных повязках. Каждый из них вполне мог весить под полторы сотни килограммов — и это практически одних мышц, без раздутых жировыми отложениями животов. Небольшой коридор, винтовая лестница вниз, снова коридор. В конце концов, Сергей потерял ощущение направления.

Бородатый остановился возле массивной деревянной двери, усиленной толстыми стальными полосами.

— Просто совет, — проговорил он, обернувшись, — отвечайте, когда вас спрашивают. Молчите, пока к вам не обратились. И еще — Госпожа не любит долгих разговоров, — он протянул руку, взялся за сверкающее медью кольцо на двери. — Но если вы ей не понравитесь, она вас все равно убьет.

В лицо пахнуло жаром и запахом благовоний. Здесь, в самом сердце Наслаждения Болью, смешались все три небольших мирка, увиденных Сергеем и Дариной чуть ранее. По деревянному полу (впрочем, дерева почти не видно — кругом расстелены ковры с высоким ворсом) стелился прозрачный дымок. Он исходил из висящих прямо в воздухе небольших сфер, каждая из которых сплетена из тончайших золотых и серебряных нитей. На коврах много подушек самых разных форм и размеров. От совсем небольших — до целых толстых матрасов. Разноцветные, украшенные броской вышивкой. От потолка к стенам и полу свисают тончайшие занавеси. Они колышутся, сами превращаясь в дым. Золотистый свет исходит сразу отовсюду. Теплый, приглушенный, но неравномерный. Стены отступают в недосказанном полумраке, а центр комнаты освещен хорошо. Но свет не режет глаза.